Глава Минкомсвязи Константин Носков в дискуссии TAdviser SummIT подвел первые итоги нацпрограммы "Цифровая экономика"

Константин Носков: Программа очень большая, сложная. Работа начата по большому количеству направлений, поэтому о результатах реализации можно говорить очень долго. Остановлюсь на самых главных, в соответствии с главными направлениями программы.

Инфраструктура цифровой экономики. Главное достижение – это, действительно, запуск процесса подключения социально-значимых объектов: школы, фельдшерско-акушерские пункты, муниципалитеты, пожарные част и т.д. На данный момент подключено порядка 18 тысяч объектов. Это в разы больше, чем подключалось в предыдущие годы. Например, в прошлом году подключили порядка 6 тысяч больниц, и на тот момент это тоже был проект, который по своему масштабу стал крупнее всех подключений, состоявшихся за предыдущие годы. В последующие годы темпы подключений будут нарастать.Российский рынок облачных ИБ-сервисов только формируется 2.6 т

Упомяну в качестве интересного опыта: мы проводили конкурсы и аукционы по каждому региону на подключение социально-значимых объектов, исходя из регионального принципа, и покупали услугу интернета. Иными словами, мы и проводим подключение, и покупаем трафик. Эта новая практика аукционов дала феноменальный эффект.

Первоначальные расчеты делались, исходя из традиционной модели единственного исполнителя. В соответствии с этой моделью плановый срок подключения к интернету - конец 2024 года, а стоимость всего федерального проекта - 140 млрд рублей. Опыт проведения аукционов позволяет скорректировать параметры проекта: все объекты будут подключены до конца 2021 года, а стоимость - 50 млрд рублей. Экономия бюджетных средств за счет использования аукционных процедур составила 90 млрд рублей!

Победителями аукционов стали полтора десятка компаний. Причем, это не только крупные федеральные игроки, но и региональные компании, которые победили в некоторых регионах. Кстати, изначально у меня были некоторые опасения: придут ли компании, в том числе небольшие региональные, на этот аукцион? Потом я думал, останутся ли они дальше? Сегодня можно с уверенностью сказать, что все получилось удачно. Первый год прошли, готовим официальную отчетность, все идет по плану. Это, конечно, успех, и о нем точно можно говорить как о состоявшемся успешном результате.

По инфраструктуре связи. Запущены пилотные зоны сетей 5G. Пока они функционируют в пилотном режиме. Нам еще предстоит решить проблему с конверсией радиочастотного спектра. Идут переговоры, договариваемся, прежде всего, с военными по поводу использования радиочастотного спектра. Процесс этот, сами понимаете, непростой. Он продолжится и в этом, и в следующем году.

Цифровое государство. Действительно, продолжает расти и популярность и посещаемость портала госуслуг. На днях на портале зарегистрировался стомиллионный посетитель. У нас один из самых посещаемых государственных порталов в мире. Особой популярностью сейчас пользуется мобильная версия портала госуслуг. При этом мы понимаем, что текущая модель имеет ограничения по масштабированию. Экстенсивный рост требует перехода на новые функции. По сути, «идеология» того, как сейчас работает портал, была заложена десяток лет назад. А сегодня мы достигаем потолка его возможностей, нужны качественные изменения.

Эти качественные изменения мы будем реализовывать через механизм так называемых супер-сервисов. Все о них, конечно, наслышаны. В пилотном режиме в пяти регионах запущен первый суперсервис – «Европротокол онлайн». Мы видим и обратную связь, в том числе, критику, и дорабатываем это приложение. В целом, сервис работает, пользуется популярностью. На портале госуслуг размещены прототипы 15 из 25 будущих суперсервисов, которые проходят открытое общественное обсуждение.

Люди активно оставляют комментарии. Мы изучаем отклики с точки зрения того, насколько это будет удобно пользователям. Статистика говорит, что более 80% людей считают, что предложенные супер-сервисы - это вещь правильная, нужная и удобная. Этими супер-сервисами, которые связаны с конкретными жизненными ситуациями граждан, мы надеемся покрыть порядка 90% всех случаев, когда гражданин соприкасается с государством. Это и есть цифровое государство - то, которое понятно и нужно людям.

Запущено несколько процессов внутригосударственного управления: процесс по созданию единой среды разработки, процесс по созданию единой облачной платформы (ГЕОП), процесс по созданию национальной системы управления данными (НСУД). Андрей Юрьевич Бадалов - руководитель организации, которая занимается этими вопросами, сможет обо этом рассказать подробнее.

Сквозные технологии. Мы достаточно долго шли к тому, чтобы начать распределять (раскассировать) средства. 28 ноября заканчивается прием заявок по институтам развития: РВК, «Сколково», РФФИ. По другим институтам развития конкурсы уже проведены. Скажем, Иван Михайлович Бортник уже отобрал сотни проектов, началось их финансирование.

Замечу, что мы стараемся ответственно подходить к этому вопросу - не просто раздавать деньги. Мы долго работали над тем, чтобы разработать правильные дорожные карты, получить наилучшее описание технологической стратегии с точки зрения того, какие проекты мы будем финансировать. Плюс было принято стратегическое решение, что мы используем существующие институты развития. То есть, не создаем ничего нового, проводим финансирование проектов через существующие институты развития. Фактически все они в этом процессе задействованы.

Нормативное обеспечение. Проект цифровой экономики крайне сложный. Все законы, правительственные акты, которые мы готовим, зачастую ломают некие сложившиеся принципиальные устои. Поэтому зачастую их крайне сложно согласовывать. В направлении нормативного обеспечения мы плотно работаем с бизнесом. Как вы знаете, инфраструктура управления предусматривает разработку, в том числе, законопроектов, с помощью центров компетенций и разных рабочих групп.

Если говорить о принятых законопроектах, то их, к сожалению, немного – тех, что обрели силу закона. На данный момент полностью принято только три закона. Большая часть законопроектов находится на рассмотрении в Государственной Думе. Часть нормативных актов проходит согласование на уровне правительства РФ. То есть, база есть по всем направлениям, но, с точки зрения конечных результатов нормотворческой деятельности, их, к сожалению, пока не так много. Но я надеюсь, что по тому большому количеству законопроектов, которые находятся сейчас в Государственной Думе, в течение осенне-весенней сессии большая часть будет принята.

Важный аспект программы – информационная безопасность. Но здесь я не смогу назвать значимые результаты, которые имеют открытый характер.

Константин Носков: Вы упомянули низкое освоение средств. Знаете, это вопрос, который интересует, в первую очередь, чиновников. А обычного человека интересует, добились ли результата. Тем не менее, такой вопрос, действительно, звучит, и на него нужно отвечать. Кассовое исполнение нацпрограммы «Цифровая экономика» сейчас составляет около 20%, но по итогам 2019 года достигнет примерно 85%.

Поясню, в чем причины достаточно низких, относительно других ведомств, цифр. Во-первых, по некоторым аспектам мы долго двигались. Например, по сквозным технологиям. Во-вторых, по большинству проектов мы не авансируем их исполнение. Возьмем подключение социально-значимых объектов: мы не выплачиваем авансы, а оплачиваем услугу в конце процесса, ее получение по факту. Это специфика нашей программы.

Константин Носков: Весь год мы все со скрипом прирабатывались к сложной системе управления нацпрограммой

В целом, по состоянию на конец года мы выйдем на приемлемое кассовое исполнение. И еще раз призываю всех смотреть на результаты: если при освоении бюджета на 80% мы достигли поставленного результата, это очень хорошо. Хорошо, что мы потратили 50 миллиардов рублей, а не 140 миллиардов, решив ту же задачу за срок, в два раза более короткий. Мне кажется, это следует рассматривать как позитивное явление.

Константин Носков: Эту проблему я тоже ощущаю. Но я в этой системе управления не архитектор, а руководитель программы, управленец. И в этом качестве могу только высказывать пожелания. Но смотрите: с одной стороны, система, действительно, сложная. Весь год мы все, скажем так, со скрипом прирабатывались к этой системе. Сегодня по прошествии года работы я понимаю, что работать в этой системе мы научились, и сейчас все идет гораздо быстрее.

С другой стороны, эта система позволяет учитывать интересы многих сторон. Поэтому решения, которые получаются в итоге, оказываются достаточно сбалансированными и на финальной стадии уже не встречают того сопротивления, которое могло бы быть, если бы система управления была более прямолинейной и не включала большое количество игроков.

Елена Бойко: Первое, о чем нужно сказать: в 2017 году был выпущен федеральный закон об информационных технологиях в здравоохранении. Он позволил оформить архитектуру существующих информационных систем в здравоохранении, их взаимодействие. Он определил, что цифровое здравоохранение вообще возможно, то есть, возможно всю медицинскую документацию вести в электронном виде. Он наделил Минздрав РФ полномочиями устанавливать, разрабатывать основные принципы и подходы к формированию электронной документации, а также - это для нас является, пожалуй, главным - полномочия устанавливать единые требования для всех информационных систем всех медицинских организаций, всех участников здравоохранения в нашей стране.

В этом году Минздрав выпустил и зарегистрировал требования к информационным системам, их функционалу и т.д. Почему это важно? Организационно для нас важны не сами информационные системы, а то, что они позволяют делать нашим медицинским организациям. Мы нацелены на конкурентный рынок цифрового здравоохранения. Поставщиков таких решений у нас в стране достаточно много, и мы заинтересованы в том, чтобы они развивались, чтобы они специализировались на различных видах софта. То есть, совсем не обязательно, чтобы все разрабатывали стандартные медицинские системы. Пусть это будут различные приложения, которые, безусловно, могут между собой взаимодействовать и интегрироваться.

Это все было невозможно два-три года назад. Тогда мы такие аспекты даже не рассматривали, потому что тогдашний контур цифрового здравоохранения включал только медицинские организации, расположенные в крупных городах. Все, что находится в более отдаленных населенных пунктах, мы даже не рассматривали в наших планах. Без соответствующей инфраструктуры мы даже не смогли бы начать проектирование единого цифрового контура. Но в силу того, что государство взяло вектор на подключение сельских объектов к интернету, за последние два года был совершен рывок в подключениях медицинских организаций. А рамках «Цифровой экономики» поставлена задача подключить более 35 тысяч объектов. Таким образом, сейчас есть реальная возможность - и она запланирована - создать единый цифровой контур здравоохранения РФ. Как это делается?

Елена Бойко: Нужно, чтобы у нас, по крайней мере, в здравоохранении, люди, работающие на местах, в медицинских организациях, понимали, зачем им все это нужно. Чтобы «светлое будущее» не было им навязано, а они сами увидели в цифровизации те инструменты, без которых дальнейшая жизнь организации невозможна

У нас есть национальный проект «Здравоохранение», и в нем - федеральный проект «Создание единого цифрового контура». Там заложены мероприятия по реализации базовой программы. К ним относятся, в частности, завершение создания инфраструктуры и программного обеспечения в медицинских организациях, создание региональных цифровых платформ здравоохранения, которые обеспечивают автоматизацию и информационное сопровождение процессов регионального здравоохранения, также подключение всего этого, включая информационные системы в сфере здравоохранения, к нашей единой цифровой платформе и к федеральной системе. Все это мы должны сделать.

Основные результаты ожидаются к концу 2021 года. Несмотря на то, что нацпроект запланирован до конца 2024 года, мы понимаем, что эта цифра, скорее, обеспечивает условия для выполнения ключевых мероприятий, а сроки по реальным работам вот такие.

Елена Бойко: Да, осталось всего два года. Это базовая цифра. Безусловно, она полностью синхронизирована с мероприятиями «Цифровой экономики». И нас очень радует, что в 2017 году, когда закладывалась основная нормативная база цифрового здравоохранения, были приняты верные решения, и сегодня в связи с планами федеральных проектов «Цифровой экономики» нам не приходится все кардинально менять. Наоборот, все абсолютно синхронизированно: и наши планы развития, и планы "Цифровой экономики".

Второе. В 2017 году мы запустили «Личный кабинет пациента» на портале госуслуг. После долгих процедур мы добились функционирования нескольких услуг в формате моно-услуг. И мы тогда уже понимали, что это, конечно, будет полезно для граждан, но совсем не предел совершенства. И то, что сегодня делается в федеральном проекте «Цифровой экономики» - это принципиально иной уровень.

У нас запланирован супер-сервис «Мое здоровье». Он означает переход на кардинально другой уровень качества услуги. Он нацелен не на автоматизацию предоставления определенных услуг, то есть, перевод их в электронную форму, а именно на результат – предоставить то, что нужно гражданам. Граждане, может быть, вообще не хотят получать никаких услуг, ведь им нужен конкретный результат. Скажем, человеку нужно отправить ребенка в летний лагерь, а для этого получить всю необходимую медицинскую документацию без каких-либо затруднений. Или пройти диспансеризацию, чтобы убедить работодателя в своей работоспособности. Исходя из такой логики, обслуживание граждан спроектировано как супер-сервис.

Елена Бойко: Планируем запустить супер-сервис «Мое здоровье» в 2020 году. В нем запланировано много функций по пяти основным направлениям. До конца 2020 г. должна быть реализована базовая часть, а до конца 2021 г. – расширенный функционал. А весь расширенный функционал в самом полном объеме – до конца 2024 г.

Елена Бойко: Расширенный функционал подразумевает, что где бы гражданин ни проживал, в каком бы отдаленном населенном пункте, он может зайти на портал, посмотреть и скачать свою медицинскую документацию. Например, ему придут результаты анализов, он может их посмотреть, получить заключение. Если нужно, ему автоматически будет выдано направление на повторный прием.

Константин Носков: Подчеркну: это, действительно, будет делать сам гражданин. В программе еще отдельная ветка, связанная с созданием «Цифрового профиля» гражданина. Здесь мы принципиально исходим из того, что сам гражданин должен распоряжаться своими данными, сам должен давать разрешение на использование своих данных. Сейчас ведь нет определенности в этом вопросе: у гражданина, вроде бы, этих данных нет, они по разным ведомствам разбросаны. В этом вопросе нужна определенность.

Елена Бойко: Совершенно верно. И еще есть направление, по которому нужно с коллегами поработать в нормативном плане. Мы говорим, что у нас система здравоохранения одна. А по факту: есть государственное здравоохранение со своей документацией, а еще есть другие клиники, которые мы посещаем, чтобы сэкономить время: в одной - сдать анализы, в другой - показаться доктору по конкретной специализации.

В наших концепциях супер-сервисов мы сейчас исходим из того, чтобы на портале госуслуг медобслуживание представляли все-все медицинские организации. Чтобы человек сам мог определить для себя, куда записаться на прием, где лечиться, куда предоставить свои медицинские документы. Это пункт два в списке того, о чем мы не думали три года назад, а сегодня делаем в рамках «Цифровой экономики».

Третий пункт - федеральный проект развития сквозных технологий. Хотя сейчас коллеги только разрабатывают основные базовые принципы, это уже подтолкнуло к значительным изменениям в здравоохранении. Сейчас у нас идет ряд пилотных проектов. Каких? И почему при этом мы говорим про сквозные технологии? Речь идет о внедрении в ИТ-системы здравоохранения технических решений с использованием искусственного интеллекта – таких, которые помогают в диагностике различных заболеваний. Например, по диагностическим КТ-, МРТ-изображениям, рентгеновским снимкам и т.д. Мы говорим о том, что искусственный интеллект в качестве второго мнения позволяет лучше диагностировать и улучшать результаты медицинских обследований, снижать вероятность ошибки. Или, например, расшифровка электрокардиограмм. Люди, которые проживают в деревнях, не уделяют достаточного внимания своему здоровью.

Если мы сделаем так, что получить расшифровку ЭКГ будет легко, дистанционно – в режиме онлайн, то у нас появляются реальные перспективы снижения показателей смертности в стране. Напомню, что наибольший процент смертности в стране дают сердечно-сосудистые заболевания.

Еще один важный момент. Под патронажем «Цифровой экономики» уже целый год идет обучение по программе профессиональной переподготовки «Руководитель цифровой трансформации» (CDTO). Я, кстати, сама ее прохожу. По ней мы обучили наших коллег - руководителей здравоохранения. Они прямого отношения к цифре не имеют, но, прослушав несколько модулей, стали понимать, что такое цифровые платформы, что такое DevOps и т.д. Какими бы правильными ни были наши с вами представления – людей из ИТ – о том, что нужно делать и как это нужно делать, мы не сможем сделать все, что необходимо, своими руками.

Нужно, чтобы у нас, по крайней мере, в здравоохранении, люди, работающие на местах, в медицинских организациях понимали, зачем им все это нужно. Чтобы «светлое будущее» не было им навязано, а они сами увидели в цифровизации те инструменты, без которых дальнейшая жизнь организации невозможна.

Константин Носков: Спасибо, Елена Львовна, за упоминание этого направления деятельности. Действительно, это один из результатов программы. Еще осенью мы преодолели планку в 10 тысяч обученных специалистов. Это тысячи людей, которые уже прошли через школу цифровой экономики. Это короткие курсы, которые, как мы рассчитываем, смогут поменять взгляды людей на мир ИТ, и заставить руководителей понять, что и они, и мы все уже живем в новой реальности.

Андрей Бадалов: Действительно, реализуется масштабная программа, и она фактически уже имеет результаты, о которых сказал Константин Юрьевич. Одновременно с достижением конкретных прикладных результатов государство поставило задачу найти способы внедрения некоторых общесистемных подходов, которые обеспечат возможность переиспользования создаваемых компонент и которые сделают процессы проектирования понятными. То есть которые, по сути, создадут рынок.

Это очень важно. Потому что речь не идет о зарегулировании тех или иных вопросов, а именно о создании рынка, в котором каждый участник будет чувствовать себя комфортно, каждому будут понятны правила игры рынка разработчиков программного обеспечения, рынка разработчиков системной аналитики, бизнес-аналитики. Речь идет о том, что люди будут понимать, в какую экосистему они вписываются, какого результата от них ждут.

В этом плане НИИ «Восход» ведет ряд больших системных работ. Понятно, что этот год был непростым. Много было процессов с точки зрения регулирования, согласования. Но, в конечном счете, мы вышли на постановку задач по единой технологической архитектуре, по единой среде разработки. Это прозвучало на высоком уровне председателя правительства Российской Федерации, в том числе, на соответствующей правкомиссии.

Мы вышли на понимание проблем, связанных с национальной системой управления данными, сформулировали понятия и основные концептуальные базисные вопросы по государственной облачной платформе. И это все является основой для построения и быстрого движения вперед с целью получения конкретных результатов для людей. А также того, чтобы мы смогли обеспечить возможность наращивания этого движения.

В этих базисных вопросах, конечно, есть и сложности. Например, есть разные трактовки того, о чем я сейчас говорю. Так, единая технологическая архитектура подразумевает, что мы всех заставим делать одно и то же, все будем типизировать и тем самым наносить урон той или иной специфике. Нет, это не так. Мы планируем это делать в кооперации с сильными подрядчиками для того, чтобы сформулировать комфортную среду по архитектуре.

То же самое - по единой среде разработки. Ведь мы с вами прекрасно знаем ситуацию, сталкиваемся с этим практически постоянно, работая с нашими заказчиками: когда работа завершается, результаты – сам программный код - положены на полку, а ИТ-система как-то работает. Когда наступает необходимость ее модернизации, возникает вопрос, связанный с внесением тех или иных изменений. И возникает вопрос: где подрядчик? В каком качестве этот исходный код был передан? Какого качества документация? Это влечет очень много проблем.

А мы хотим избежать этих проблем, внедрив подход в рамках единой среды разработки и договорившись с крупными игроками. Именно с крупными: с мелкими проще договариваться, у них более гибкие подходы. Но, договорившись с крупными игроками, всем играть по этим правилам. Я вас уверяю, это получается. Люди слышат и готовы работать по этой схеме.

Константин Носков: Добавлю, что это полезно не только пользователю, у которого код лежит мертвым грузом. Это полезно так же и разработчикам, которые смогут из библиотеки брать кусочки решений и оптимизировать стоимость проекта.

Андрей Бадалов: Действительно, мы хотим сосредоточить творческие возможности разработчиков не на рутинных вещах, которые уже сделаны, ведь нам не хватает именно новых прорывных вещей. Надо этим заниматься. И я обращаю внимание в этом контексте, что мы говорим не только о программировании как о кодировании процесса. Мы говорим о полном цикле разработки систем.

В начале этого цикла, как вы знаете, есть описание бизнес-архитектуры. И мы хотим сюда тоже внедрить инструментальные средства, чтобы результаты описания этой бизнес-архитектуры, процессов деятельности были структурированы. По сути, мы говорим не только о национальной системе управления данными, но и национальной системе управления знаниями. Знания – это есть высшая ценность с точки зрения управления. Научиться структурировать эти вопросы и обеспечить преемственность с учетом уровня того или иного человека из организации - это для нас крайне важно, этим мы занимаемся.

Тема Agile. Эта тема активно обсуждается. Понятно, что это современные способы разработки, когда, действительно, очень оперативно принимаются соответствующие решения. В структуре Agile-разработки задействованы и пользователи, и бизнес-аналитик, и системный аналитик, и программист. Это дает свой результат, в этом нет сомнения. Но при этом еще раз обращаю ваше внимание, что та часть, которая требует именно фиксации и описания процессов деятельности, структурирования, - она должна быть четко и понятно описана. Чтобы она после завершения Agile-разработки, когда люди поработали, получили результат и ушли, мы не остались в вакууме. Чтобы было понятно, как его дальше развивать. На мой взгляд, надо совмещать оба подхода: Agile-разработку с некоторыми классическими подходами, особенно, в части больших систем национального масштаба, которые предполагают функциональную разработку и фиксацию определенных результатов.

Константин Носков: Те задачи, о которых рассказал Андрей Юрьевич, сейчас активно реализуются. Поэтому призываю: поскольку в зале находится много заинтересованных людей, тех, кто хочет поучаствовать в решении этих задач, милости просим - «Восход» сейчас активно расширяется и ждет профессионалов.

Андрей Бадалов: Константин Юрьевич прав. Я хочу, чтобы меня услышали: мы должны создавать именно экосистемы, то есть открытые платформы для взаимодействия с рынком, с базисными разработчиками. Мы, действительно, очень активны сейчас во взаимоотношениях с партнерами с точки зрения именно общесистемных вопросов: технологическая архитектура, среда разработки, система управления данными и дальше вопросы, связанные с перспективными сквозными технологиями, все ведь сильно взаимосвязано.

Максут Шадаев: Замечу, что Agile здесь не сильно прорастает… Эта методология прорастает от заказчика, в том смысле, что применительно к госуслугам появляются некоторые метрики, например, по сокращению срока предоставления услуги, снижению количества отказов, увеличению доли электронных обращений и т.п. Если у тебя эти метрики из год в года меняются, ты вынужден постоянно перестраивать процесс.

Условный пример: создали на портале одну форму, а потом ты понимаешь, что она не заполняется в пять кликов, в соответствии с базовым требованием. Или человек отправляет эту форму и получает отказ в регистрации, потому что часть проверок, которые перенесли в бэк-процессы, там и завершаются без подтверждения, что выясняется через несколько дней. Понятно, что по этой причине эти проверки переносятся на фронт-процессы, чтобы процессы отправки или не отправки формы завершались корректно. И это постоянно происходит.

Речь идет о ключевом условии: предъявлять жесткие метрики по оптимизации процесса оказания услуги или сервиса, и эти метрики каждый год должны пересматриваться в сторону усиления. И здесь без постоянного пересмотра процессов, без понимания, где возникает проблема и без расшивки этой проблемы, добиться результата не удастся.

Надо постоянно совершенствовать услугу. А как бывает? Услугу реализовали, вот только регламент остался прежним - 30 дней. А в этой услуге участвует важный документ, много денег было вложено в ИТ-инфраструктуру, в организацию ведомственных и межведомственных взаимодействий. А регламент остался прежний… По факту документ можно подготовить значительно быстрее, но устаревший регламент в этом смысле - это жесткий каркас, который мешает развитию услуг. Конечно, есть ведомства, которые очень активны, которым настроены на улучшения обслуживания, которые сами стремятся демонстрировать прогресс. Но в национальной программе написано, что абсолютно все обращения к 2024 году должны обрабатываться в электронном виде, в принципе не предполагается очного визита в офис ведомства.

Константин Носков: Возьмем на себя повышенные обязательства: по факту стремиться к большему. Это как соревнование.

Максут Шадаев: Да. Представьте, что мы сделали электронную форму, а люди по-прежнему ходят в МФЦ. В этом смысле это очень серьезная история: любой онлайн-канал будет конкурировать с офлайном. В МФЦ сейчас очень комфортно: 15 минут – требование к сроку ожидания, и кофе нальют, если ждешь дольше. Настолько электронное обслуживание должно быть удобнее и проще, чтобы человек не ходил в этот чудесный МФЦ, к которому он привык, и где за него все необходимые действия сделают? Вот в этом - самый главный драйвер развития электронных услуг.

Второй драйвер связан с задачей создания супер-сервисов. Изначально никто точно не представляет, какое нужно окно интерфейса. Понятно, что задумываются какие-то мощные программные блоки, приемы, помогающие супер-сервис запустить. А в итоге после всех доработок придут к совсем другой конфигурации.

Андрей Бадалов: Мы супер-сервисами тоже занимались. С точки зрения «идеологии» разработки, получилось, что полезнее поменять процессы, в частности, быстрее обмениваться опытом. Традиционно разработчики стремятся побыстрее начать прорисовывать экранные формы, а нужно лучше продумать, как должен выглядеть результат. Мы с самого начала стали обсуждать это с пользователями - с обычными людьми - и это перевернуло процесс разработки.

Максут Шадаев: Мы - «РТ Лабс» вместе с ЦБ - запустили первый супер-сервис. И уже понимаем, что это всего 20% от нашей целевой модели. Еще очень много надо совершенствовать, чтобы он стал удобным и простым настолько, чтобы обеспечить массовое использование. Результат есть, но мы в начале пути. Каждый супер-сервис – это постоянная система правки.

Константин Носков: Нельзя указать точку отсечения. Это процесс, который идет сейчас и будет продолжаться дальше. Говорите, что в Москве в МФЦ даже кофе наливают после 15 минут ожидания? Но Москва – это далеко не вся страна. Это то, о чем говорила Елена Львовна: человек не делает электрокардиограмму потому, что для этого ему надо ехать в районный центр, день потратить. А это уже права граждан. Устраняя этот цифровой разрыв, мы фактически обеспечиваем права граждан на медицинское обслуживание. Это не спор между электронными услугами и МФЦ, это конституционные права граждан, которые мы реализуем с помощью цифровизации и интернета.

Максут Шадаев: Но они конкуренты в определенном смысле?

Константин Носков: Да, конкуренция есть.

Андрей Бадалов: С одной стороны, да, конкуренция. А, с другой стороны, это проникновение технологий. В том смысле, что МФЦ начинают пользоваться электронными технологиями, в том числе, для собственных процессов. На самом деле оператор МФЦ всегда будет использовать часть технологий, которые разрабатываются в рамках супер-сервиса.

Константин Носков: Когда мы с министерством экономики этот вопрос обсуждаем, мы принимаем эти два аспекта как две стороны одной медали.

Елена Бойко: Я думаю, точку в этой теме мы никогда не поставим. Краткий ответ на ваш вопрос: никогда. Это как здоровый образ жизни: нельзя сказать: ну, все, я достиг здорового образа жизни, галочку поставил, и завтра можно взяться за старое. Вот сейчас идут споры: мобильное приложение или МФЦ? А через пять лет мы наверняка будем думать: хм, мобильное приложение? Зачем мне мобильное приложение? Сделайте так, чтобы это все само собой крутилось.

Константин Носков: Еще один аспект. Мы гордимся, что у нас самый посещаемый госпортал в мире – миллиарды транзакций. Это, правда, так, и это хорошо. Бесспорно, позитивно. Но, с другой стороны, это свидетельствует, в том числе, о том, что мы заставляем граждан миллиарды раз обращаться к государству. Идеальная ситуация - это как раз супер-сервисы и проактивная позиция. Я слышал, что при рождении ребенка около 20 раз контакт с государством происходит. Мы можем человека заставить 20 раз или 50 раз пообщаться с государством и при этом оказать ему все эти услуги в онлайне в электронном виде. Но в идеале …

Максут Шадаев: Ввел имя и – вот твои пособия и все остальное.

Константин Носков:Результаты уже есть. Частично мы об этом уже поговорили. Но не могу сказать, что на данный момент принята вся нормативка по закупкам в сфере ИТ. Этот вопрос двигается не так хорошо, как хотелось.

По поводу создания российского GovTech. У нас не появилось структуры, которая называется GovTech. Но, тем не менее, мы идем планомерно к тому, чтобы функции, которые эта организация должна выполнять, развивались. И, в частности, Андрей Юрьевич рассказывал о том, что делается «Восходом» по созданию универсальной платформы, единой среды, единых стандартов, единых правил. Мы рассматриваем это как главный функционал организации, поддерживающей архитектурную конструкцию. Процессы идут. К сожалению, самый застрявший вопрос – закупки. Здесь мы работаем.

Константин Носков: Вы знаете, что наши ФЗ-44, ФЗ-223 – это глыбы, из которых тяжело сделать какие-либо изъятия, или что-то изменить. Поэтому идет дискуссии.

Константин Носков: Очень надеюсь, конечно.

Константин Носков: Быстрыми. Их можно будет проводить быстро. Можно будет заключать долгосрочные контракты с производителями. Потому что сейчас проблемы связаны с тем, что каждый год мы проводим конкурсы, понимая зачастую, кто будет выигрывать. В числе прочего, и потому, что у нас мертвый код лежит, и заказчик не знает, что с ним делать. Но процесс этот непростой…

Максут Шадаев: Даже не столько сама процедура закупки сложная. Контракт, который государством обеспечивается, фиксированный. Требуется четко формализовать результат всей работы, полностью, до нюансов. Эта форма точно не подходит. Скажем, многие международные компании работают по человеко-часам, оплачивая компании, условно говоря, реализацию короткими спринтами. К сожалению, нам это полностью недоступно. Цена, объем и требования к результату. Точка. А дальше складывается так: на этапе проработки выяснилось что-то, чего не было предусмотрено при начальной постановке, и все. Полный коллапс.

Константин Носков: Часы не работают в нашем ФЗ-44. Когда я составляю технико-экономическое обоснование, мне же дают зарплату по данным Росстата, и я должен нанять программистов за 60 тыс. рублей. Понятно, что на рынке их нет. И начинается известная история, когда компания рисует себе штат, но по факту все понимают, что это именно «нарисовано».

Максут Шадаев: Минфин, вроде бы, ввел разовые расценки для разработки. Но при этом требования к ТЗ и контракту остались теми же самыми. Ну, как я могу оплатить человеко-часы как заказчик или подрядчик, и при этом объем работ у меня должен быть строго формализован и конкретно оценен?

Константин Носков: Когда через год вы пригласите меня на саммит и спросите об итогах этой работы, я расскажу, как все получилось.

Андрей Бадалов: Что касается разработки типовых требований, то единая среда разработки будет в какой-то степени гарантировать, что даже в рамках того гибкого механизма, который планируется, будет достигнут результат, который потом можно будет переиспользовать.

Елена Бойко: Вы и есть наш GovTech!

Андрей Бадалов: У нас хорошее доброе название. Институту 23 ноября исполнилось 47 лет. Надо беречь то, что было сделано, и хорошо работало.